Интервью: "Ковбои против пришельцев", Харрисон Форд о фильме

"... Когда читаешь сценарий, ты толком не знаешь, каким будет тон фильма. Это знает только режиссер."

Только что вышедший на экраны фильм "Ковбои против пришельцев" собирает все больше и больше зрителей, а пока Харрисон Форд поделился мнением о фильме для Кинопоиску:

— Чем вас заинтересовало предложение взяться за этот проект? Пришлось ли вас убеждать согласиться на роль, или вам показался интересным персонаж и возможные интонации фильма?

— Когда читаешь сценарий, ты толком не знаешь, каким будет тон фильма. Это знает только режиссер. Ты только видишь слова, которые произносят герои, и очень сдержанные описания среды, где они действуют. По названию же вообще ничего нельзя понять: это может быть шутка, комедия, а может быть, там какая-то западня... Кто его знает, но, может быть, это и что-то действительно интересное. После того как я поговорил с Джоном Фавро и Алексом Куртцманом, я подумал, что это может быть нечто совершенно особенное, более амбициозное, чем просто жанровый фильм. Первое, что Джон сделал, он показал мне эскизы, разного рода наброски персонажей, костюмов, пришельцев, природы. Собственно сценарий не был еще готов. Мне пришлось по душе, что я на этой стадии смогу быть частью творческого процесса и добавлять что-то от себя в характер моего героя. Потом появился Дэниэл Крэйг с его подходом к роли. В общем, проект приобретал интересные черты, и я в целом был рад, что согласился на этот эксперимент.

— Каким вы видите своего героя? Можно ли назвать его своего рода стереотипным персонажем вестерна? Такой седой, просмоленный, прокуренный старый ковбой...

— (С усмешкой) Спасибо за комплимент. Впрочем, одно верно, я действительно старею и седею. Однако все еще востребован и работаю, так-то вот. Я думаю, что мой герой представляет собой нечто большее, чем просто разбогатевший ковбой или стереотип героя вестерна. На мой взгляд, есть в нем частица и отрицательного героя. Я не думал о нем как о стереотипе. Мне важно было понять, какие его черты могут быть максимально задействованы именно в этой истории. Это ведь на самом деле всего лишь частица его жизни. То, что было до описываемых событий, можно только предполагать, верно? Но для меня возможность сыграть характерный персонаж — большая радость. Когда на тебе не висит ответственность за главную роль, и ты играешь характерного персонажа, то у тебя значительно больше свободы в определении его жесткости, например, ну и других качеств. Тебе не нужно играть на чувствах зрителя, вызывать его симпатию или понимание, ты можешь дать им только то, что считаешь нужным.

— Есть такое понятие, как «летний фильм», и от актеров, принимающих участие в таких фильмах, ожидают привлечения зрителей, то есть важно имя, статус в индустрии, если хотите. Люди пойдут на Харрисона Форда, а не на новый фильм Джона Фавро. Не могли бы вы порассуждать об этом?

— По-моему, это замечательно — быть частью фильма, от которого ожидается коммерческий успех. Я могу считать себя очень удачливым актером, так как большинство моих летних фильмов были вполне успешны у зрителя. Разумеется, приятней быть в фильме, который все хотят увидеть, чем в фильме, который никто не хочет смотреть — независимо от имени на постере. Интересно, что сейчас практически невозможно сделать фильм только для какой-то части зрителей — тебя моментально запишут в неудачники. Причем делает это пресса, обвиняя в основном актеров в провале фильма. И употребляется именно это слово — «провал». Но никто не застрахован от провала в наши дни, киноиндустрия не настолько сильна, как в прежние годы. Сейчас фильм можно посмотреть где угодно, совершенно необязательно поднимать зад с дивана и идти в кинотеатр, чтобы сделать кассу для студии, правильно? Студии идут на самые разные ухищрения, чтобы привлечь зрителя в кинотеатр, и, возможно, известное имя на постере — это один из способов привлечь зрителя. Правда, я не думаю, что зритель в наше время так уж реагирует на имя и статус актера. По-моему, зрителя больше волнует будет ли 3D, какого качества и насколько много в фильме драк и взрывов. (Смеется.)

— Вкладываете ли вы в новую роль черты других героев, которых вам довелось играть?

— Нет. Я вообще не думаю о моей работе с такой точки зрения. Когда я работаю с каким-то определенным персонажем, я полностью сфокусирован именно на этом фильме и месте моего героя в нем. Я не ссылаюсь на другие фильмы, не пытаюсь загадывать загадки для зрителя, черту героя какого фильма мой персонаж напоминает в той или иной ситуации. Я предпочитаю держаться в рамках того фильма, в котором занят.

— Если взглянуть на вашу карьеру, какая роль была для вас наиболее сложной, выбор какой роли можно назвать смелым в своем роде?

— Когда я принимаю решение взяться за ту или иную роль, я не принимаю смелые решения — я принимаю деловые решения. Я оцениваю предложение на эстетическом уровне, и я основываю свое решение на том, с кем мне предстоит провести три-четыре месяца. Кроме этого, я основываю свое решение на том, насколько предлагаемая роль отлична от тех, что я сыграл прежде. Это основные моменты, которые я оцениваю. Я не думаю, что тебе требуется смелость в принятии делового решения, такие решения основываются на серьезной оценке предложения и своих собственных ресурсов.

— Случалось ли с вами так, что вы неохотно соглашались на роль, не приходилось ли жалеть об отказах от роли?

— Мне не очень хотелось работать в «Американских граффити». Мне позвонили и спросили, не хочу ли я взяться роль в этом фильме. Я спросил: «Сколько будете платить?» Жизнь была проще в те годы. Мне говорят: «485 долларов в неделю». Я отвечаю: «Да вы не в своем уме! Вы шутите с мной не иначе! Я плотник, я зарабатываю 700–800 долларов в неделю! И, кстати, я налоги с них не плачу, а вы мне — 485!» И я бросил трубку. Они перезвонили через час, продюсер перезвонил и говорит, что они просмотрели бюджет и смогли найти для меня денег. Я опять спрашиваю: «Сколько?» А он говорит: «Пятьсот». Я отвечаю: «Ладно, пойдет!» (Смеется.)

— Вы до сих пор плотничаете?

— Я сейчас руковожу столярно-плотницкими работами в нашем новом доме. Сам редко что-то делаю уже, конечно, но приглядеть за тем, чтобы все делалось как надо, это я могу.

— Каким, по вашему мнению, должен быть вестерн в наши дни, чтобы заинтересовать зрителя?

— Во-первых, должен быть хороший сценарий, во-вторых, он должен содержать определенную степень новизны. Он должен быть умным, визуально интересным для зрителя. Но опять же все в наше время дело случая, лучше не затевать вообще ничего, если у тебя на руках всего лишь некая общая идея того, что ты хочешь сделать. Очень сложно предсказать, что может иметь успех, а что провалится в прокате в наши дни, что заинтересует зрителя — он стал непредсказуем. (Улыбается.) Как бы я ни хотел участвовать в проекте, который окажется успешным, но попытки предположить его судьбу в итоге подходят к моменту, когда ты не в состоянии ничего определить логикой или расчетом, то есть ты просто решаешь для себя делать то, что ты сам считаешь интересным. Именно этим я и занимался в последнее время. И опять же фильмов снимается значительно меньше, чем, скажем, 10–15 лет назад. У тебя не так много предложений.

— Что вы могли бы сказать о Джоне Фавро как о режиссере, исходя из вашего огромного опыта общения с именитыми постановщиками?

— Джон Фавро очень умен. Перед запуском фильма он проделал огромную домашнюю работу. У него много простых практических идей для работы на площадке, но при этом он подвел интересный философский фундамент под собственно историю. На площадке Джон — очень эффективный режиссер, он много знает об актерах и особенностях актерской игры, так как сам вышел из этой среды, будучи актером. Он знает одну самую важную вещь об актерах: никогда не говори с актерами об актерской игре (смеется), потому что это только запутывает их и заставляет нервничать больше обычного. Актеру можно объяснить то, как ты видишь сцену, но самое ужасное, что только может сделать режиссер, так это пытаться объяснить актеру, как играть в этой сцене.

— Что ты думаешь о выборе англичанина на роль классического ковбоя?

— Я думаю, что это была огромная ошибка. (Смеется.) По-моему, я должен был играть обе эти роли. Дэниэл — отличный актер, очень, очень талантлив, а также один из самых умных людей, которых я когда-либо встречал в жизни. При этом он прост в общении, не боится тяжелой работы, умеет выслушать и принять совет. Можно сделать ковбоя даже из англичанина, если, конечно, у него есть классическая актерская подготовка. (Смеется.) Есть много амбициозных актеров, но с ограниченным интеллектом, не понимающих, что они делают и в каком направлении движутся — это я вам скажу из своего огромного опыта работы с разными актерами. Амбиции имеют смысл только тогда, когда человек понимает, что делает, когда он абсолютно сфокусирован на достижении цели и знает, в каком направлении движется. Этого не достичь без определенного уровня интеллекта. А Дэниэл Крэйг относится к числу актеров с хорошо развитым интеллектом. Мне было интересно и приятно работать с таким человеком.

— Вам не кажется, что с растущим интересом к разного рода супергероям и множеством фильмов, основанных на комиксам, американский кинематограф каким-то образом пытается дать новое определение герою?

— Я не размышляю над такими темами. К тому же я вырос из того возраста, в котором должен быть типичный главный герой фильма, и довольно-таки далек от «геройского» дела в последнее время. Я рад, если мне удается получить характерные роли (усмехается), как роль, что я получил в «Ковбоях против Пришельцев». Иногда интересно сыграть ворчливого ублюдка для разнообразия, не всегда же быть хорошим парнем, вызывать симпатии и одобрение зрителей, правильно?! Многие годы меня обвиняли в том, что я играю героев, и я всегда отрицал это, потому что невозможно играть героя. Ты можешь играть адвоката, агента ЦРУ, президента или просто чьего-то мужа, который совершает поступки, которые можно назвать героическими, похвальными, положительными. Называйте это так, как хотите. Зрители называют таких людей героями. Я же думаю, что в большей степени это желание зрителей видеть героя на экране, чем сознательные попытки кинематографистов дать зрителю тот или иной вид героя. Почему зрителям нужен герой? Я не знаю. Может быть, потому, что герой решает проблемы, он настойчив, упрям, идет к своей цели, и мы хотим видеть таких людей, которые делают то, что мы не можем. Но мы не думаем о том, почему герои настолько эффективны в мире, откуда идет эта сила. Может быть, это просто везение, может быть, они умнее нас. Зритель определяет героя как человека с неким набором качеств, которых у большинства зрителей нет, или они думают, что у них их нет. Есть художественные формы в кино, литературе, которые основаны на прославлении физически активного и всесторонне одаренного героя. Но, когда перед тобой стоит задача играть героя, что ты делаешь? Если ты говоришь себе: «Я буду играть героическую личность», — то ты дурак. Ты играешь человека, момент, в котором он находится, ты играешь личность, которая рассказывает историю через свои действия и эмоции. Ты не появляешься на площадке, заявляя, что ты герой, «дайте мне белую шляпу».

— Как вы относитесь к вознаграждению за работу? Не материальному, конечно, а такому поощрению коллег, как получение награды киноакадемии «Оскар» или что-то в этом духе?

— Безусловно, это приятно, когда тебя похлопают одобрительно по спине, но на самом деле в целом это совершенно неважно. У меня никогда не было достаточно амбиций для этого. Я не стараюсь направить свою энергию на получение «Оскара». Я всегда выбирал роли, фильмы, где не создавалось специальных условий для актерской игры. То есть есть фильмы, которые полностью сфокусированы на том, чтобы дать актеру или актрисе исполнить их роли, все в них направлено только на это, включая собственно историю. Что до меня, то я не люблю исполнение роли, я предпочитаю поведение в роли сообразно индивидуальности. Мне интересней прятать элементы актерской игры, использовать их для создания эффекта реальности, чтобы зритель поверил в возможность существование моего героя.

— Говоря о поощрении, в прошлом году на Comic-Con вас приветствовали стоя и продолжительной овацией. Это было для вас неожиданностью или обычным явлением?

— Я был удивлен и благодарен. Наш приезд в Сан-Диего был важен для того, чтобы поднять интерес зрителей к нашему проекту. И такая встреча дала мне возможность контакта со зрителями. Если честно, то я думал, что это была реакция зала на мою шутку. Я впервые попал на Comic-Con и хотел показать, что разделяю атмосферу этого мероприятия. У меня с собой были наручники, которые я выпросил у нашего реквизитора на площадке и привез с собой, уговорил двух охранников вывести меня на сцену в наручниках. Я думал, что эти аплодисменты были связаны с собственно шуткой. И я был приятно поражен, хотя не сразу заметил, что люди аплодируют стоя, свет был только на сцене, а в зале темно. Пока глаза привыкли... Такие моменты всегда неожиданны и приятны, конечно. Если говорить о всяких церемониях награждений, то там совершенно другой тип мышления, сильно отличающийся от зрительского. Это вообще нельзя сравнивать.

— Вестерн для зрителей — это в какой-то степени и обращение к природе, может быть, даже понимание ее значимости в жизни человека, верно?

— Нет, не верно. Люди видят природу в вестернах или других фильмах и предполагают, что все нормально. Места красивые, природа сильна и жива, как и всегда. К сожалению, это не так. Давление растущего населения планеты на экологическую систему этого мира создает серьезные последствия, приводит к геометрической деградации окружающей нас среды. Мы все находимся сейчас в очень серьезной опасности, но, к сожалению, большая часть населения в мире отказывается увидеть и понять, насколько критично в наше время адресовать насилие, которому подвергается природа и принять меры. Природа не нуждается в людях. Для того чтобы существовать, ей вполне достаточно насекомых и животных. Это людям нужна природа, и в нашем вульгарном тщеславии мы отказываемся понимать, что ведем себя по отношению к природе жестоко и глупо. На 100 % ошибочно. Я связан с программой Conservation International вот уже 25 лет и 20 лет являюсь членом совета. Я думаю, что эта организация играет исключительно важную роль. Ее стратегия заключается в объединении всех правительств для работы над сохранением нашего мира, живых природных ресурсов. Эта задача должна стать приоритетной в каждом правительстве. Вместо того чтобы выбрасывать деньги на ветер, играя в войны и создавая оружие, людям следовало бы объединить усилия для того, чтобы не потерять то, что еще есть. К сожалению, наша цивилизация зашла слишком далеко в использовании природных ресурсов, чтобы так взять остановиться и понять, что процесс уже почти необратим, у нас не так уж много времени, чтобы исправить свои ошибки. Грустно, но тем не менее мы не собираемся молча наблюдать за разрушением нашей среды обитания. Кто-то же должен этим заниматься.

— Как долго вы можете обходиться без работы на съемочной площадке? Наверное, трудно отрываться от этого надолго?

— Если я занят чем-то, каким-то проектом, даже по дому, то совсем не трудно. Но я люблю работать, я люблю мою профессию и, наверное, больше года вряд ли бы выдержал.

— Какие-то есть разработки на будущее?

— Да, конечно, у меня есть два интересных проекта в разработке, но об этом говорить рано. Мне нужно закончить дом. А если что-то появится между всем этим и на короткий срок, то я непременно воспользуюсь возможностью. Не вижу в этом противоречия. Силы пока есть, здоровье позволяет.