Интервью: Эдвард Нортон об "Эволюции Борна"

«Только тот, кто ни разу не принимал участия в экшн-фильмах, может завидовать этому»

Эдвард Нортон интригует зрителя своими работами уже более пятнадцати лет, начав с потрясающей по силе роли в «Первобытном страхе» 1996 года с Ричардом Гиром. Уже тогда было ясно, что перед нами актер уникального эмоционального заряда и недюжинного таланта. Практически в каждом фильме, где мы встречали его после этого, пусть даже во второстепенных ролях, он оставляет о себе память. У него широкий диапазон образов, что не так уж характерно для Голливуда, предпочитающего все-таки раздавать амплуа и придерживаться стереотипов, особенно в больших студийных фильмах.

Нортон не сразу приобрел статус звездного актера. Возможно, потому, что не обладает впечатляющей внешностью. О нем можно сказать, что он в общем-то даже несколько невзрачный, малоприметный человек с лицом, которое может быть как у профессора гуманитарных наук, так и у неонациста или самого обычного чиновника — выбор будет зависеть от внутреннего настроя, который проявится внешне.

— Каким вы представляли себе своего героя, когда прочитали сценарий?

— Мне сценарий понравился сразу, это умный и интересный текст, безусловно. На мой взгляд, в нем есть все, что было и в предыдущих трех фильмах, но для меня его отличие заключалось в том, что он не был сосредоточен на герое, который не знал, кто он и откуда. В новом сценарии все герои отлично знают, кто они и чем заняты. Они по собственной воле заняты своим делом, никто их не принуждал, и это создает совершенно иной моральный аспект истории. В первых трех фильмах главный герой был в своем роде жертвой системы, он выглядит вполне невинным в этой ситуации — по крайней мере для зрителя. Но в новой картине нет невинных жертв. Мне понравилось, что Тони Гилрой таким образом поднимает вопрос о моральной подоплеке их действий и поступков, их жизненного выбора. Оправдывает ли цель средства, понимаешь? Есть ли некое рациональное объяснение тому, чем они заняты? Можно ли оправдать некое зло ради добра в широких масштабах? Это меня и привлекло в общем-то. Я считаю, что сценарий очень умный, и некоторые вещи в нем, предлагаемые зрителю, выглядят довольно страшно, я бы сказал, в моральном аспекте.

— Вы не завидовали коллегам, что у них было больше экшн-сцен?

— В каком смысле, я не понял?

— Ну, например, Джереми Реннер в горах с волками, а твой герой в это время в темной комнате руководит действиями по уничтожению…

— О, я думаю, что только тот, кто ни разу не принимал участия в экшн-фильмах, может завидовать этому. Я не новичок в жанре, у меня есть опыт, и, поверь мне, это не так уж здорово, как может показаться со стороны. Я, честно говоря, доволен тем, что работал в экшн-фильме, но в той роли, что была предназначена для меня. У меня не было большого желания быть тем, кто на машине сносит ворота, врезается куда-то там. (Смеется.)

— Поскольку вы не новичок в писательском ремесле, внесли ли вы какой-то вклад или дополнения к сценарию?

— Нет-нет. Тони — прекрасный сценарист, великолепный режиссер. Он все продумывает до мельчайших деталей и отлично подготовлен к съемкам. Работать в таких условиях — это чистое наслаждение. Для актера сотрудничество с Тони — самая легкая задача, какую только можно вообразить. Он знает, что ему от тебя нужно, и ты стараешься только максимально соответствовать тому, чего он от тебя ждет. Мы все работали легко и с полной отдачей, потому что он обеспечивает тебе эту легкость доскональностью своей подготовки и блестящим сценарием.

— Тебе нужно было освежить в памяти предыдущие фильмы о Борне?

— Нет. Я отлично их помню. Кроме того, Тони рядом с нами, а он ключ ко всем этим фильмам. Он архитектор всех трех фильмов, они его детище по большому счету. Тони всегда точен в своих замечаниях и указаниях, у него прекрасно складываются отношения с актерами, его просто боготворят за умение правильно подойти к любому из нас и объяснить, что происходит и кто и как вписывается в происходящее на площадке. Он знает подтекст каждой сцены и умеет это легко и просто объяснить. Прекрасный человек и режиссер.

— Ты думаешь, что такие люди, как твой герой, существуют в реальной жизни? Тебя не пугает такая мысль?

— Нет никаких сомнений в том, что такие люди есть в реальной жизни. Дело в том, что такие организации и такие исследования действительно существуют. Отделение, которое возглавляет мой герой, основано на вполне реальном департаменте Службы национальной безопасности, который занимается именно теми экспериментами, что мы показываем в нашем фильме. Фактически они продают результаты исследований и продолжают курировать их в армии, ЦРУ и других подобных им организациях. Этот департамент как бы сидит над всеми этими программами, и это даже не суперсекретные вещи. Пугает ли меня эта мысль? В сущности, нет. Но что мне особенно нравится в фильмах Тони, так это то, что он как бы покалывает зрителя вилкой, мол, смотри, вот этого бы следовало бояться, это может потенциально привести нас к своего рода рабству. Я думаю, что основной злодей в фильмах Тони — это корпорации или организации, так или иначе связанные с деятельностью корпораций, обслуживающие интересы правительства и конгломератов, которые, по сути, подвергают опасности население, обычных людей. Почти в каждом фильме Тони кто-то осознает, что происходит нечто серьезное, могущее привести к серьезным потрясениям в обществе. Это очень актуальная мысль, по-моему.

— Ваш герой несет в себе черты многих людей, занятых в бизнесе или государственном управлении. Вы когда-нибудь сталкивались с человеком, который бы объединял в себе все эти черты, исключительно уверенного в себе человека?

— Ты говоришь о Тони?

— Нет, о вашем герое.

— Я бы сказал, что Тони — именно такой человек. (Усмехается.) М-м-м, есть один человек, связанный с правительственной организацией, с которого я, собственно говоря, скопировал моего героя. Он довольно молодой, но его волосы поседели практически полностью за два года работы в администрации Обамы. Я спросил Тони, что он думает об этом парне, годится ли он для того, чтобы стать прототипом моего героя, есть ли в нем те качества, которые Тони видел, когда описывал его в сценарии. Тони сказал, что это практически точное попадание. Так что у меня был вполне конкретный образец перед глазами.

— Как вы думаете, Голливуд сознательно подвергает сомнению действующую власть, политику, политических деятелей?

— Ну, я бы не стал этого утверждать. (Смеется.)

— А если говорить с точки зрения индустрии развлечений, которая обучает развлекая и предлагает задуматься иногда?

— Наверное, если говорить о коллективном сознании, об участии в общественном процессе наравне с остальными общественными институтами, заинтересованными в сохранении и поддержании демократического и свободного общества. Я думаю, что это наша общая задача. Вне всяких сомнений, что в это включаются творческие люди.

— Вы вполне доверяете вашему правительству?

— Я, пожалуй, не стану обсуждать этот вопрос сейчас. Кто знает, каким образом мое личное мнение о политике отразится в дальнейших публикациях! Часто все рассуждения оказываются сведенными к какой-то единственной фразе, вырванной из контекста и совершенно не отражающей сути чьих-либо политических воззрений. (Мягко улыбается.)

— Я помню ваш разговор с Брюсом Спрингстином несколько лет назад в Торонто, где вы его интервьюировали, и у меня сложилось впечатление, что вы верите в определенный тип вовлеченности индустрии развлечений в общественную деятельность.

— Хорошо. Я могу подтвердить, что Брюс действительно может быть прекрасным примером такой вовлеченности. Он в своем роде общественный комментатор, если хочешь. Я думаю, что Брюс сыграл свою скромную роль в защите прав и интересов обычных людей в мире, которые, по-моему, постоянно находятся под угрозой усиления корпоративных интересов или испытывают определенные трудности, вызванные деятельностью корпораций и конгломератов. Я думаю, что разные люди, начиная с фабричных рабочих и заканчивая докторами, юристами, художниками, студентами и даже политиками, используя разные средства, встают на защиту интересов всех людей в обществе. Или можешь назвать это защитой прогрессивных интересов против наступления и преобладания любого вида организованных структур. В этом суть американского эксперимента. В этом суть всех политических дебатов, начиная с эпохи Просвещения. Я не думаю, что художники в целом и кинематографисты в частности играют большую или меньшую роль в этом движении. Я думаю, что мы просто часть этого сообщества людей самых разных занятий и профессий, которые неравнодушны к тому, что происходит вокруг них. Я восхищаюсь людьми, которые встают на этот путь. И, возвращаясь к фильмам Тони, я еще раз хочу отметить, что все эти идеи органично вплетены в зрелищную канву его фильмов. Мне нравится, что он продолжает провоцировать чувство дискомфорта в зрителе идеей, что каждый из нас может оказаться жертвой сомнительной этики разных государственных структур. Поэтому я люблю фильмы Тони.

— Как вы думаете, почему люди так заинтересованы в вашем мнении о политике?

— Хотелось бы мне знать ответ на этот вопрос. (Усмехается.) Понятия не имею. Знаешь, Марлон Брандо однажды высказал замечательную мысль о том, что в какой-то момент его карьеры он вдруг понял всю абсурдность и нелепость задаваемых ему вопросов, но еще более нелепо то, что он на них отвечает. Я испытываю приблизительно те же чувства порой.

— Этим летом у вас вышли два интересных фильма, которые находятся на противоположных концах спектра, если говорить о размере бюджета. И с такими разными героями…

— В самом деле. Если хочешь точную статистику, то бюджет «Эволюции Борна» точно в десять раз превышает размер бюджета фильма Уэса Андерсона. И самое замечательное, что все это отражено на экране. Если отбросить шутки в сторону, то сходство между ними для меня заключается в том, что это был один и тот же импульс с моей стороны — желание работать именно с этим режиссером. Они оба те режиссеры-сценаристы, на работу с которыми я появлюсь по первому же зову, с одного телефонного звонка. Вот скажи, можешь ли ты назвать пять режиссеров моложе 45 лет, чей стиль ты узнаешь в течение 35 секунд фильма? Я убежден, что ты узнаешь характерный стиль Уэса Андерсена через 15 секунд с начала картины. Я не думаю, что наберется много таких кинематографистов, которые буквально создали свою собственную эстетику. Уэс, как и Тони, обладает уникальным качеством, которым я восхищаюсь в обоих. Он практически во всех своих фильмах проводит тему семьи, данной тебе, но не выполняющей своего предназначения, и ты должен сам создать семью, которая тебе нужна. В каждом его фильме люди пытаются воссоздать себя путем обновления или перестройки их окружения. И я большой поклонник этой идеи. Так что для меня работать с обоими этими режиссерами было честью и удовольствием.

— Когда вы планируете вернуться к режиссуре?

— Я в последнее время больше занимался продюсированием. Мы продюсировали сериал для HBO, который отнимает много времени, но доставляет не меньше удовольствия. Мы только что закончили производство фильма моего партнера Стюарта Блумберга, который в прошлом году был номинирован на «Оскар» за его сценарий к фильму «Детки в порядке». Он написал сценарий к новому проекту, который сам и снимает. Это его режиссерский дебют («Спасибо за обмен»). Фильм попал в программу Торонто, так что мы будем на фестивале в текущем году и очень этим взволнованы. Я не занят в этой ленте как актер, но я был одним из продюсеров. Стюарт написал сценарий к картине «Сохраняя веру», которую я снял, и после этого мы организовали нашу производственную компанию, так что мы во многом помогаем друг другу. Я только что закончил писать сценарий, который надеюсь снять в ближайшее время. То есть мы вряд ли сможем сделать его этой зимой. Скорее всего, в следующем году.

— О чем он?

— Сценарий основан на романе «Сиротский Бруклин». Это слишком длинная история, чтобы начать разговор о ней сейчас. Я гарантирую тебе, что ты получишь больше удовольствия от фильма, если ничего о нем не будешь знать. А поговорим уже после.

Интервью - Кинопоиск