"Диктатор" Саша барон Коэн рассказал про своего нового героя, генерала Аладина

Главный "Борат" и "Бруно" США в интервью о "Диктаторе"!

Саша барон Коэн известен зрителям по фильмам «Борат» (где играет казахского репортера) и «Бруно» (в роли австрийского гомосексуалиста, ведущего модной программы), а также тем, как он своих героев представляет — эффектно появляется перед журналистами в образе этих самых персонажей. В 2006 году актер приехал на Международный кинофестиваль в Торонто в костюме Бората. Три года спустя он посетил церемонию MTV Music Awards в облике эпатажного модного критика Бруно, чтобы продвинуть свою картину с одноименным названием. А на последней церемонии вручения «Оскаров», вернее, на подступах к ней, во время красной дорожки, английский комик предстал в роли своего героя Аладина, неся урну с «прахом» экс-лидера КНДР Ким Чен Ира. Эту самую урну с якобы останками знаменитого северокорейского диктатора Коэн чуть позже опрокинул на ведущего Райана Сеакреста, запачкав его смокинг белой пылью. По мнению актера, ничуть не смущенного (в отличие от тележурналиста), теперь этот смокинг является «собственностью Северной Кореи» и Райану надлежит — во избежание серьезных проблем — как можно быстрее его туда отправить.

Генерал Аладин — диктатор Республики Вадия. Скоро сатирическую (и вместе с тем героическую) историю этого вымышленного лидера из вымышленной же страны можно будет увидеть в новой комедии Саши Барона Коэна «Диктатор». Строго говоря, Саша — один из авторов сценария, а фильм снят режиссером Ларри Чарльзом, но так уж принято, что каждое появление Коэна в новом образе сразу же ассоциируется исключительно с ним одним. На создание собирательного образа диктатора Сашу Барона Коэна вдохновил любовный роман «Забиба и царь», написанный Саддамом Хусейном в 90-е годы прошлого века. Однако генерал, придуманный актером, напоминает не только Хусейна, но и других ближневосточных и североафриканских диктаторов.

Его фильмы могут казаться комедиями с пошловатым юмором, наполненными гомофобией и насмешками над евреями. Они могут смешить своей сатирической направленностью, вызывая множество ассоциаций, или, напротив, раздражать и вызывать гнев. По той же самой причине. Но одно точно ясно: Саша Барон Коэн — актер, режиссер, сценарист, выпускник Кембриджа и прирожденный комик — тонкая личность и умный человек. У него есть свой неповторимый стиль, свое видение мира и его проблем, посыл, который он непременно хочет донести до зрителей — и тогда, когда пишет сценарии, и в процессе создания своих героев. А еще у Саши, пожалуй, сегодня нет равных в Голливуде в умении эпатировать любого рода публику, даже привыкших ко всему журналистов. Нам удалось в этом убедиться, встретившись с ним и другими актерами фильма «Диктатор» в знаменитом нью-йоркском отеле Waldorf Astoria.

Первым, с кем удалось пообщаться на пресс-джанкете, посвященном фильму, был сэр Бен Кингсли, который сыграл начальника охраны генерала Аладина.

— Скажите, почему вы решили сыграть в таком, мягко говоря, неоднозначном проекте?

— Я очень люблю комедии! И я считаю Сашу Барона Коэна, который не только сыграл главную роль, но и был одним из продюсеров и авторов сценария, очень талантливым комиком. Он, как говорится, держит руку на стольких пульсах — политических, исторических, социальных, — и это делает его просто отличным автором комедий. Никак не мог отказаться от такого предложения!

— А что было самым сложным для вас в этой роли?

— Оставаться серьезным и не смеяться, когда рядом находится человек с таким потрясающим чувством юмора. Это было действительно серьезное испытание. Ведь его юмор такой заразительный! А мой герой очень серьезный. (Смеется.)

— Фильм отчасти основан на книге Саддама Хусейна. А вы ее читали?

— Книгу эту я не читал. Но пересматривал знаменитый фильм Чарли Чаплина «Великий диктатор». Помните, это такая политическая сатира на нацизм и Гитлера? Я считаю, мне очень повезло работать с Чарли Чаплином XXI века. А чтобы понять, на ком основан образ Аладина, достаточно знать про Саддама Хусейна и Ким Чен Ира или смотреть в новостях материалы о других столь же «выдающихся» политических деятелях — коррумпированных, плюющих на свою страну, торгующих оружием, наркотиками и т.д.

— У всех героев фильма такой одинаковый ближневосточный акцент. Расскажите, как вам этого удалось достичь?

— О, мы работали с замечательным учителем, он нам помогал поставить этот акцент. Что было непросто — научить всех актеров говорить на одном языке с одним акцентом. Кстати, я до сих пор не знаю, что это за акцент. Он и не иранский, и не египетский, а наверное, смесь из самых разных.

— А почему, как вы думаете, этот фильм способен рассмешить зрителей?

— Ну, это же замечательная политическая сатира. Редкий достаточно жанр. Помню, как в детстве смеялся над чем-то, что было запрещено, а над чем нельзя было смеяться. Так вот и в «Диктаторе» много таких моментов. Обещаю, у вас будет много таких восхитительных моментов, когда будете смотреть этот фильм. Так много, что захочется еще раз посмотреть. (Улыбается.)

— Что ж, вы абсолютно правы! Я посмотрела фильм вчера и очень много смеялась! Спасибо!

— Очень рад! Мы много трудились. Иногда снимали по 14 часов в день! Саша ведь в роли диктатора играет полную, ну просто полярную противоположность себе! В реальной жизни у него огромное сердце гуманиста. Представляете, как это сложно одно с другим сочетается? (Смеется.)

В этот момент наше интервью прерывается. В зал старинной американской гостиницы врывается толпа из человек двадцати. У каждого в руках плакат либо с портретом Аладина (то есть Коэна), либо со слоганами типа «Скажи нет демократии!» и «Дай шанс репрессии!». Соратники генерала очень усердно размахивают плакатами в поддержку своего лидера и режима Вадии — вымышленной страны, которой правит Аладин. Вслед за группой поддержки появляется сам Коэн в образе Аладина, окруженный свитой красивых девушек-охранников. Те «вооружены» короткими юбками, автоматами и непроницаемым выражением лиц. Процессия медленно движется к центру зала с пьедесталом для диктатора и многочисленными флагами Вадии. Взобравшись на пьедестал, Аладин приветствует журналистов с характерным арабским акцентом, удивляется большому числу женщин в комнате и начинает свою речь со слов: «Здравствуйте, дьяволы сионистских СМИ! Смерть Западу! Сегодня я выступаю от имени всех ваших безвинно и жестоко преследуемых жертв. Тиранов то и дело свергают. Кошмар! Одного за другим. Саддама, Каддафи и Опру. Нас душат всяческими санкциями. Ахмадинежад не может себе позволить новый галстук. У него заканчивается туалетная бумага из-за торговых эмбарго. Пришлось уже пустить в дело любимую рубашку на прошлой неделе. Поэтому я тут, в Нью-Йорке, который ненавижу, с вами общаюсь».

После столь темпераментного вступительного спича начинается самое настоящее шоу, и такого, пожалуй, еще не было в истории шоу-бизнеса. Журналисты задают вопросы, на которые Аладин дает самые шокирующие и провокационные ответы в стиле своего персонажа — женоненавистника, расиста, антисемита, словом, прожженного диктатора, воплощенного зла и угрозы всему цивилизованному демократическому миру. Или, судя по собственному определению бородатого диктатора, «бравого лидера, всего-навсего предпочитающего геноцид по отношению к собственному народу».

— Уважаемый генерал, Ваше превосходительство, здравствуйте! Скажите, вы более опасный диктатор, чем Гитлер? И если да, то почему?

— Надо же! Какой вопрос! Вы меня прямо поразили! Сам факт, что меня сравнивают с Гитлером… Да это просто высшая похвала! Я чувствую, что хоть чего-то добился в жизни.

— А скажите, это правда, что вас запретили показывать на английском телевидении?

— Да-да. Би-би-си наложила санкции против меня. Они запретили меня на всех радио- и телеканалах! Представляете?! Я сам большой сторонник цензуры. Но Би-би-си, конечно, перегнула палку! И все это потому, что я хотел в их прямом эфире рассказать о своей антизападной и антисионистской политической программе. Что ж, как говорится, инициатива наказуема! Что-то я не слышу смеха в зале? Хм, кажется, это шутка не удалась в Нью-Йорке. Ее, кстати, придумал Ахмадинежад. Следующий вопрос!

Здравствуйте, верховный лидер, — пытается включиться в предлагаемую игру еще один журналист.

— Так, хватит пялиться на моих девочек! Мои охранницы туповаты, но подчиняются только мне! Смотреть на меня! Поверьте, вы их нисколько не привлекаете! — грубо прерывает журналиста верховный лидер.

— Скажите, как вы любите проводить время в Нью-Йорке?

— Ну, я, как и любой другой турист, поднимаюсь на смотровую площадку небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг, навещаю Статую свободы. И обязательно заезжаю в гостиницу, в тот номер, где Доминик Стросс-Кан занимался сексом с горничной. А еще я покупаю подарки другим диктаторам, которым запрещен въезд в Америку. И, конечно, про себя не забываю. Вот вчера пошел в бутик Prada, прикупил себе 14 костюмов и двух продавщиц. Еще приобрел 20 % «Ситибанка».

— Здравствуйте, генерал Аладин.

— Откуда вы?

— Я из России. Россию и Вадию связывает долгая история сотрудничества. Скажите, а может быть, есть что-то в нашей стране, что бы вы хотели ввести у себя на родине?

— О, я обожаю вашу государственную политику по раздеванию во время важных государственных мероприятий. Я тут получил рождественский календарь в подарок от Путина, так он там в каждом месяце на фото топлес. А еще у вас, кажется, отличные научились делать суши. Радиоактивные. Кстати, поздравления вашему диктатору с новым сроком!

Далее журналист из Канады интересуется, что Аладин думает по поводу американской киноиндустрии и как она отличается от вадийской.

— Я очень люблю американское кино. Обожаю жанр фэнтези — «Властелин колец» и «Список Шиндлера». Но первая в списке моих любимых фильмов — это картина 1963 года с Джоном Кеннеди в главной роли. Конечно, голливудское и вадийское кино очень разное! Когда я снимаю фильмы, то требую высшего качества. Люди говорят, что я экстравагантный. А почему? Потому что использую 20 триллионов минеральной воды Fiji каждый день в приготовлении снега для моего горнолыжного курорта посреди пустыни. А я просто перфекционист. Если для достоверности со скалы нужно сбросить 10 тысяч крестьян, то я велю их оттуда сбросить… Следующий!

— Ваше превосходительство, — спрашивает корреспондент New York Times, — а как вы развлекаетесь? Как проводите свободное время?

— У меня его немного! Быть диктатором — сложный труд… Ничего не понимаю, почему все время задают вопросы женщины? Сколько их в зале, с ума сойти! Смотреть на то, как женщина работает, — это то же самое, что заставить собаку кататься на роликовых коньках — ничего для нее не значит, но так мило смотрится. (По залу прокатывается очередная волна нервного смеха.) Ах да, ваш вопрос. В свободные минуты, когда не слежу за своим народом, я обычно приклеен к своему дивану и смотрю шоу вадийские. Знаете, у нас есть своя версия сериала «Два с половиной человека». Их было вообще-то три. Но один украл половинку грейпфрута. И еще люблю смотреть сериал «24 часа». В нашей версии его снимали от конца к началу, поэтому там всегда хеппи-энд. Я разрешаю всем своим детям это смотреть. У меня, кстати, их 1600, все мальчики. Чистейшее совпадение. (Подмигивает.)

— Уважаемый Аладин, а что вы думаете про популярный фильм «Голодные игры», который недавно вышел на экраны кино? Может, вы хотели бы провести что-то подобное в вашей стране?

— А какой смысл? Северная Корея уже устроила Голодные игры в буквальном смысле. Теперь вот Ким Чен Ын делает свою версию реалити-шоу «Потерявший больше всех». Семь миллионов людей соревнуются, кто же сможет больше похудеть.

— А что скажете про ваш военный костюм? Почему вы выбрали именно Джона Гальяно, уволенного из модного дома Cristian Dior за свои антисемитские выходки, для его создания? И почему женщинам так нравятся мужчины в форме?

— О, Гальяно — мой любимчик! Вы можете говорить что угодно про его авангардистский стиль и подход к моде, но чувак действительно ненавидит евреев. (В зале устанавливается звенящая тишина. Представление представлением, но полностью погрузиться в создаваемую Сашей атмосферу не очень-то легко.) А что касается женщин, так все понятно, что им нравится мужчина в форме, потому что они надеются, что он их освободит.

— А как насчет того, что Меган Фокс забеременела? Вы ее поздравили?

— Я в курсе. Мои поздравления. Ходят слухи, что от меня. Неправда. С тем же успехом можно приписать беременность Хайди Клум или Дональду Трампу. От меня. Дональд за деньги, впрочем, на все готов. Кто там хихикает? Не сметь хихикать!

— А с кем, уважаемый генерал, из голливудских знаменитостей у вас больше всего общего?

— С Мелом Гибсоном, разумеется. Мы, кстати, только что назначили его министром по связям с общественностью. И это несмотря на то, что он нас очень обидел, высказавшись в том духе, что-де готов работать даже с евреями. Но мы его простили. Диктатор я или нет? И я назначил его директором Вадийского национального музея расовой и религиозной нетерпимости. У меня много общего и с Клуни. Мы оба непримиримые борцы за равноправие. В моей стране у женщин такие же права, как и у мужчин, то есть никакие.

Бразильский корреспондент поинтересовался у «Его превосходительства», почему диктатуры по-прежнему пользуются в некоторых странах такой популярностью, а также о том, не прельщает ли его идея установить свой диктат, скажем, в Бразилии.

Ответ последовал незамедлительно.

— Вообще-то я уже это сделал. И эта часть Бразилии называется Жизель Бундхен. Планирую отправить крохотную ракету для завоевания Адрианы Лимы. Почему так привлекательны диктатуры? Да потому, что это отличный выход для любой демократии. Посмотрите на Обаму. Как он со своей командой ни старается, ничего не выходит. Не лучше ли, когда только один плохой парень в государстве? Все плохо, он все делает плохо, но зато у него получается. Есть, по крайней мере, на кого потом жаловаться.

Последний вопрос был от израильского журналиста, которого Аладин просил доказать, что он еврей. И уверял, что стесняться не стоит, кругом ведь свои.

— Чертовые глупые американцы! Вечно вы всего боитесь! Вечно беспокоитесь о чьих-то чувствах! А он — окей? А она — окей? А они — окей? Все в этой стране запрещено. Ничего нельзя. Ни сделать, ни сказать. Вам нужно расслабиться. Просто расслабьтесь наконец!

На этой замечательной ноте, исполнив роль диктатора, что называется, по полной программе, Аладин стал направляться к выходу из зала в том же окружении привлекательной свиты. Его последние слова перед уходом были:

— Если вы сочините хорошие отзывы, ваши семьи будут помилованы и отпущены на свободу. У нас тут для вас всех есть по «Ролексу». Наслаждайтесь! Если хотите, теперь можете использовать моих девочек. Смерть Западу! Всем спасибо!

Журналисты еще долго сидят в зале, постепенно приходя в себя и переваривая услышанное и увиденное.

Источник интервью - Кинопоиск